Эйлатские тайны. Часть 5
Предание говорит так: «… лучи Солнца и Луны преломятся в каплях дождя, и тогда… невидимое станет видимым; откроются врата между Прошлым, Настоящим и Будущим; Реальность станет Фантазией, а Фантазия – Реальностью.»
По каменистой пустыне, едва поднимая ноги и спотыкаясь, брел человек, держа в поводу верблюда. Пустыня жестока; она не любит одиноких путников. Отправляясь в дальний путь, купцы и путешественники собираются в караваны – сотни человек, тысячи верблюдов. В караване есть все: проводники, которые знают дороги через пустыню; охрана, которая защитит от набегов диких племен и разбойников; продовольствие в дорогу и бурдюки с водой. Водой…
Воды у него не было давно. Почти с того самого дня, когда они остановились по приказанию купца, чьи люди и верблюды замыкали караван в этот день. Одной из верблюдиц пришло время рожать. Остановка была недолгой, но основная часть каравана успела скрыться в соседнем ущелье. Новорожденный верблюжонок уже пытался подняться на тонких непослушных ножках, когда в полной тишине, беззвучно, на отставших от каравана людей налетели грабители-кочевники. Черные призраки с завязанными платками лицами рубили саблями людей, угоняли верблюдов, снимали с убитых драгоценные украшения. Закончив свое дело, грабители так же беззвучно скрылись. Стих топот копыт; осела пыль. Лишь несколько трупов отмечали место, где останавливался караван.
Одному из людей удар сабли по голове пришелся плашмя; через некоторое время он очнулся. Рядом с ним та самая верблюдица, из-за которой они задержались, с мычанием пыталась, подталкивая мордой, поднять на ноги новорожденного верблюжонка, которого насмерть затоптали в сутолоке.
Уцелевший человек попытался среди остатков разбросанной и растоптанной поклажи каравана найти что-нибудь полезное для себя. Нашлось немногое: неполный бурдюк с водой и немного сухих фруктов. Это, да еще молоко верблюдицы, пока оно у нее было, поддерживали его во время одиноких скитаний по пустыне. Он попытался догнать караван, но за время, пока он лежал без сознания, караван ушел далеко, а на каменистой почве следов не оставалось.
Он блуждал по пустыне, стараясь придерживаться одного направления, сверяя свой путь по звездам. Скоро все дни слились в один бесконечный день; одинаковые скалы окружали его со всех сторон; днем нещадно палило солнце; ночью всходили крупные звезды пустыни. Холодными пустынными ночами он прижимался к верблюдице, и она, приняв этого человека, который сосал молоко из ее сосков и спал, прижавшись к ней, как своего верблюжонка, облизывала его лицо и руки. И его помутившемуся сознанию тоже казалось, что это мать ласкает и гладит его по голове.
Он родился в небольшом горном селении. Богатство в его краях измерялось стадами овец, мягкими цветными коврами, драгоценной посудой и количеством жен. Богатые люди имели 3-4 жены и кичились друг перед другом их количеством, молодостью и красотой. Счастливая семья, в которой росла дочь, получала шанс выбиться из бедности, получив с жениха немалый выкуп; две дочери могли дать благосостояние; три – богатство.
Он был единственным сыном в бедной семье. Когда он стал взрослым, он понял, что жену он сможет купить нескоро. Работая пастухом у богатых людей и отказывая себе во всем, к старости он соберет небольшую сумму, которая позволит ему купить девушку, за которую ее родители не запросят слишком много: хромую, кривую, глухую… Так когда-то женился его отец.
Девушка считает себя счастливой, когда ее покупают в жены молодому богатому красавцу; она довольна своей судьбой, когда ее покупают третьей женой в богатый дом, чтобы скрасить старость хозяина; но стать женой бедного старика – незавидный удел. Мать не жаловалась; несмотря на врожденное увечье, она выполняла всю работу по дому, угождала мужу, у которого еще до свадьбы поседела борода, и даже смогла родить сына. На это ушли все ее силы; через несколько лет она угасла. Мальчик вырос в холодном недосмотренном доме под кашель и ругань старика-отца, обманутого в своих ожиданиях спокойной старости рядом с заботливой молодой женой.
Когда умер и отец, юноша ушел из дома, добрался до большого караванного пути и нанялся погонщиком верблюдов. Погонщику платили намного больше, чем пастуху в горном селении, и за несколько лет он мог заработать столько, чтобы, вернувшись в родные края, жениться и даже иметь некоторый достаток в доме. Но когда он получил первый расчет, ему не захотелось возвращаться домой, в заброшенное бедное селение в горах. Не жалея, он растратил весь, не слишком-то и большой, заработок в большом городе на вкусную еду и доступных женщин.
С тех пор он странствовал по свету, нанимаясь в караваны, направляющиеся в разные стороны. Он видел купола Мерва и Самарканда, побывал в Китае и далекой Индии. Он научился понимать людей, говорящих на других языках и чтящих чужих богов. Мир был огромен; караванные дороги вели во все концы света; он с интересом присматривался к людям и обычаям.
А сейчас он одиноко бродил по этой пустыне, наполненной призраками когда-то живших здесь людей, жестокий Бог которых разрушил неправедные города Содом и Гоморру, оставив на их месте лишь камни, превратив обернувшуюся на гибнущий дом женщину в соляную статую. С ужасом взирал одинокий странник на Жену Лота; он поспешил уйти с этого места.
Он надеялся снова выйти на караванную дорогу и повстречать какой-нибудь караван. Где-то недалеко, по меркам путешественников пустыни, располагались большие портовые города, откуда драгоценные товары, привезенные из Индии и Китая, отправлялись на алчный ненасытный Запад, откуда взамен текло золото и серебро.
Он шел не первый день, но так и не вышел на караванный путь, отмеченный следами стоянок и скелетами погибших людей и животных. Давно закончилась вода в бурдюке; у верблюдицы пропало молоко. Но он был еще молод и упрям: он шел и шел вперед, не позволяя себе отчаяться и прилечь в тени скалы, чтобы не встать больше никогда.
Так близко к смерти он был только один раз. Далеко отсюда, в песчаной пустыне, караван застала буря. Ураганный ветер гнал тучи песка, валил наземь людей и животных. Он лежал, укрывшись плащом; но и через ткань плаща он чувствовал удары песчинок. Их были мириады; каждая в отдельности ударялась в него с огромной силой – это была невыразимая мука, продолжавшаяся так долго, сколько не может вынести человек. Когда стих ветер, он увидел, что возносится в голубое небо, высоко, прямо к солнцу, оставляя далеко внизу остатки засыпанного песком каравана. Он понял, что это отлетает его душа, расставаясь с телом. Но вскоре он очнулся. Его откопали из-под песка; другим повезло меньше.
И в этот раз боги сжалились над ним. Однажды вечером над его головой собрались тучи, сверкнула молния, и пошел дождь. Он стоял, весь мокрый, запрокинув голову, и ловил ртом драгоценную влагу. Когда он понял, что дождь будет идти еще долго, он вместе с верблюдицей забился под нависающую скалу, где и заснул.
Он проснулся утром. Бесплодная пустыня, орошенная дождем, ликовала под лучами утреннего солнца. И в этих лучах он увидел бесчисленное множество возносящихся ввысь призрачных Врат.
Он вспомнил древнее предание, когда-то рассказанное у костра на одной из стоянок каравана, и понял, что его ждет жизнь и новые путешествия. Не особенно выбирая, он вошел в ближайшие к нему Врата.
Он шел, и желтые, красные, черные горы расступались перед ним. Вскоре он вышел на широкую дорогу, необычайно ровную и гладкую, и пошел по ней. Однако вскоре, испуганный и чуть не раздавленный проносящимися по дороге огромными чудовищами, он сошел с дороги и пошел по обочине.
В древний Эйлат он вошел ночью. С восторгом и благоговением он смотрел на огромные здания непривычной архитектуры; заглядывая в освещенные окна домов, он видел чужих людей и чужую жизнь. На каменной скамье он нашел оставленный кем-то большой кусок свежего хлеба, съел его и почувствовал себя счастливым.
Утром он оказался на месте, многолюдном, как восточный рынок. Веселые беззаботные люди платили деньги за право поглазеть на странных рыб, плавающих в небольших бассейнах и огромных черепах, ползающих по земле. Со многими были дети, такие же веселые и проказливые. Вскоре странник почувствовал, что его тянут за рукав; человек протягивал ему монеты и что-то говорил на полузнакомом древнем языке иудейских купцов. С трудом он понял, что человек просит покатать его сына на верблюде. За первым ребенком к человеку с верблюдом подбежал второй, третий… В первый же день к вечеру он набрал достаточно монет, чтобы купить еды и ночлег.
С тех пор он каждый день стоит со своей верблюдицей около Океанариума. Катает детей, за несколько монет позволяет всем желающим сфотографироваться на верблюде и представить себя странниками пустыни. Вечером, когда расходится толпа, он идет в город. Заходит в кофейни и лавки, знакомится с людьми, разговаривает с ними, слушает рассказы, смеется шуткам. Он счастлив.
А потом, ночью, он возвращается к своей верблюдице. Он знает: когда-нибудь, может быть, еще при его жизни, в Эйлате снова пройдет Дождь, Стирающий Границы Миров. Снова откроются Врата, и он войдет в них, и увидит еще один новый мир. А может быть, еще не один…
Он – Странник.
© 2008 Пани Зося
